Бобры на Пелыме
На сотни километров с северо-запада на юго-восток протянулся Пелым — таежная река. От Уральского хребта до берегов Тавды то шумя на перекатах, то разливаясь в бескрайние озера, змеится голубая дорога среди таежных урманов и непроходимых болот.
Краем кедра и соболя звали в старину Пелымский край. Но не только вековыми кедрачами да пышным собольим мехом славились эти места в давние времена...
По бесчисленным притокам реки, по ее рукавам и старицам селились колонии речных бобров, чей мех, а в особенности бобровая струя, дорого ценились у местных жителей — манси.
Зоологи, изучавшие животный мир Урала, пришли к выводу, что последние бобры на Урале были выбиты еще в прошлом веке, а на Пелыме и того ранее.
Толстым льдом закован Пелым. Кедры пригнулись под тяжестью снега. Бежит по реке оленья нарта, в нарте человек. Видит человек не пустынные берега, а пересекающие водную гладь плотины, бобрами построенные, в берегах норы жилые. Слышит человек не стрельбу деревьев, морозом расколотых, а плеск бобрят в ночных омутах...
Это Свердловский охотовед Коряков возвращается с учета соболей Он везет интереснейшую новость: в 1946 году на Пелыме был убит бобр.
Знают Корякова манси. Эта он привез и выпустил в их краю черных дорогих соболей. Хорошо говорит охотовед по-мансински. Много говорил с охотниками о бобрах — не мог узнать, откуда этот бобр взялся. Качают охотники головами: «Не знаем...»
В декабре 1952 года Коряков снова пробрался в верховья Польша Он сказал охотникам, что сюда собираются выпустить черных бобров, таких же черных, как соболя. Охотники заинтересовались: «А куда ты. Борис Фокич, выпускать их будешь?»
— Да вот в вершину Ивделя, — охотовед назвал приток Лозьвы, место гористое и явно непригодное для жизни бобров.
Охотники заволновались, заспорили. Коряков успевал только улавливать названия: Лявдинка, Ананья—Ялпынья, Пельшка...
Как только они назвали Лявдинку, где бобры когда-то жили, Коряков понял, что в остальных речках бобры жили тоже и охотники об этом знают.
Когда все немного успокоились, охотник-старик сказал: «Бобр мягкое место любит».
— А где это «мягкое» место есть? — улыбнулся охотовед.
— Вершину Пелымки смотри.
И Корякова повели к истоку Пелыма. Здесь он нашел старые бобровые погрызы. Одна береза была погрызена не более восьми лет назад, значит, бобры на Пелыме жили не в прошлом веке, а в 1944 году. Где они? Что стало с этими бобрами?
В Свердловск Коряков привез найденные им погрызы и надежду отыскать живых Уральских бобров.
Вновь на Пелым Коряков попал в 1955 году. Осенью, когда бобры заготавливают корм на зиму, их легче всего отыскать. Охотовед спускался в лодке от истоков Пелыма вниз, попутно обследуя все притоки.
Его ждала масса разочарований. Речка Ананья, которую манси считают «Ялпыньей», оказалась настолько заваленной деревьями, что в лодке по ней невозможно пробраться. В устье не было никаких признаков бобров, а пешком по берегу идти вверх нельзя — долго проходишь: до ближайшего населенного пункта оставалось еще около 150 километров.
Как он добрался до деревни Вершина, Борис Фокич не любит рассказывать. Туда он пришел уже пешком совершенно больной и разбитый.
Как только охотовед почувствовал себя лучше, он с местным охотником манси Юпланковым отправился вверх по Атымье. Они вернулись через 6 дней с рюкзаком, набитым свежими погрызами бобров.
В тридцати километрах выше деревни Вершина были найдены две жилые норы и все признаки деятельности бобров. Популярные игровые автоматы только здесь.